sas писал(а):QUOTE(sas @ 3.4.2011, 16:27) Спасибо Кирилл. Поищу
Выкроил полчасика, постараюсь тезисно изложить. Только сразу предупреждаю, я НЕ филолог и антропонимией никогда специально не занимался. Все нижеизложенное представляет собой не более чем мои ОЩУЩЕНИЯ. В чем-то я могу быть и не прав.
1) Восточнославянская дохристианская антропонимия.
1.1) В восточнославянской антропонимике дохристианское образование имен шло по нескольким моделям (по А.А.Зализняку):
-а) Сложные (двуосновные) имена.
----С именной основой в качестве первого члена:
Богуславъ*, Братонъгъ (и уменьшит. Братонъжько), Воєславъ (Воиславъ), Вьче-
славъ, Добровитъ, Доброжиръ, Добромыслъ, Домагость, Домажиръ, Доманъгъ,
Домаславъ, Дорогобудъ (?), Дорогонъгъ* (?), Жизнобудъ, Жизномиръ, Жировитъ,
Жирославъ, Житобудъ, Людьславъ, Милогость (или -гостъ), Милонъгъ, Милославъ,
Мирославъ (Миръславъ), Моиславъ, Нъговитъ, Нъгорадъ, Нъгосъмъ, Нъжебудъ*,
Передьслава, Радогость (или -гостъ), Радонъгъ*, Радославъ, Ратьмиръ, Ратьславъ,
Свьтопълкъ, Сольмиръ, Сутимиръ, Съновида (?), Съновидъ, Уєнъгъ, Яромиръ.
---- С глагольной основой (или императивом) в качестве первого члена: Бориславъ,
Гориславъ*, Дьржимиръ (?), Станимиръ, Станиславъ, Стоинъгъ, Събиславъ, Събы-
славъ, Съдославъ* (?), Творимиръ, Хотьжьръ, Хотъславъ (и уменьшит. Хотъславъко,
Хотъславьць). Более позднюю разновидность данной модели отражает Падинога*
(где a-основа сохраняет в составе сложного слова свой морфологический класс).
Об именах, представленных в отъ Сьдеслав(а) 940 и ў Стежира Ст. Р. 5, см. Б 31.
- б) Приставочно-корневые имена: Бездъдъ, Безуи*, Възора (?), Вънъгъ (?), Вънъздъ,
Завидъ, Надъи, Нажиръ, Намъстъ, Насилъ, Наславъ, Невидъ, Невъръ*, Некрасъ,
Непробудъ*, Неслуи, Несулъ, Несъда, Перенъгъ, Полюдъ, Поръи (?), Промыслъ, Роз-
вадъ*, Рознъгъ, Ростихъ. По-видимому, к более позднему пласту имен данной стру-
ктуры относятся Опаль, Опара*, Пожега.
- в) Имена, равные (или морфологически подобные) причастиям: Володънъ, Го-
вънъ, Дроченъ (?), Жадънъ, Жьданъ, Неданъ, Обидънъ, Пьсанъ, Съданъ, Стоянъ, Тъ-
шенъ, Хотънъ, Хрипанъ (возможно, еще Боянъ); также уменьшит. Незнанко, Шибе-
ньць (возможно, еще Нъженьць).
- г) Имена, равные нечленным формам прилагательных (не двуосновных): Бързъ,
Вътора (?), Деснивъ, Дражьнъ*, Дристивъ, Дристьливъ, Дробьнъ, Игратъ, Кривъ,
Лютъ, Малъ, Милъ, Нъжизнъ, Нищь (?), Сестрата, Хылъ*(?), Чьрмьнъ; также умень-
шит. Дешевъко, Носатъка, Сушько. Более поздний пласт составляют имена, равные
членным формам: Безубая, Бълыи, Широкыи.
- д) Имена, равные этнонимам: Грьчинъ, Льхъ, Прусъ, Търчинъ, Хвалисъ (?), Чю-
динъ, Чюдъка; также уменьшит. Лопинъко*. Неясно, являются ли именами или про-
сто этнонимами литвинъ в № 283, корълинъ в № 243 и нъмьчинъ в № 25.
- е) Имена, равные нарицательным существительным (нередко с уменьшительным
суффиксом), кроме входящих в предыдущие пункты (список не претендует на полноту . ряд неочевидных примеров опущен): Баба*, Бобръ, Боранъ, Буякъ*, Бълда,
Вечеръко, Волотъко*, Вороньць, Вълчько, Голуза (или Голузь), Дроздъ, Дрочька, Дуда,
Дьрачь, Дьртъка, Желудъко*, Животъко, Жигаль, Жила, Жюпанъко, Жючько*, Заяць,
Зубрь, Зубъ, Зубьць, Зуико, Канун(ьн)икъ*, Клопуша, Козьлъ, Колъньце, Коромольникъ,
Коростъка* (?), Косарикъ, Кочанъко*, Кощии, Кривьць, Курь*, Къньзь, Кърга,
Кърчько*, Кышька, Лодыга, Лунько, Льгачь, Медовьникъ, Недълька, Носъ, Носъко,
Овьсьникъ, Оръшько, Паренина (?), Плъшь*, Полъть*, Пунь, Пучьнь, Пътъка,
Пъсъкъ*, Рыкъ, Смърчь*, Собольць*, Стукъ*, Сыпъ*, Сычь*, Токарь, Уда, Уика, Умъ-
ко* (?), Храпъ, Челюстъка, Чьлпъ, Чьрнь (или Черень), Шило, Шишакъ, Шюба*,
Шюига, Щекарь*, Щюка.
Заметим, что антропонимы групп «в» и «е» в принципе могли использоваться и
как личные имена (даваемые при рождении), и как прозвища (получаемые позднее,
в связи с какими-то личными особенностями или жизненными происшествиями).
Разграничить в этих группах личные имена и прозвища, исходя из одних лишь лин-
гвистических соображений, невозможно . хотя бы потому, что одно и то же наи-
менование в разные эпохи и применительно к разным лицам могло выступать в раз-
ных функциях. Необходимы сведения о том, как реально использовалось то или
иное наименование в жизни его конкретного носителя, например, имел ли этот че-
ловек также и какие-то другие имена, и т. п.
При этом, на слуху у нас обычно только первая модель – двухосновные имена. Потому, что именно таково подавляющее большинство княжеских имен в летописи – очевидно, это наиболее престижная модель.
При этом, следует учитывать, что «княжеские имена» - это особый пласт двухосновных. За пределами княжеского (или шире, элитарного) круга он, очевидно, практически не встречался. Между тем, основными (для подавляющего большинства населения, кажется были как раз оставшиеся модели и имена.
К указанным моделям прилагалась также гипокристическая модель – образование уменьшительных имен через усечение основы и добавление гипокристического суффикса: -ш- (Ивашь, Ярошь; Миша, Прибыша и т. д.), -ъш-а (после мягкой согласной -ьш-а) (Гавъша, Прокъша, Даньша, Богъша, Миръша), -х-ън-о (Стехъно, Грихъно), -ш-ьк- (Фешько, Милошько; Гришька, Тимошька), -ил- (Хрьстилъ, Путилъ; Селила, Путила), -ьт-а (Климьта, Гостьта, Нъжата), -ут-а (Ходу-та, Воюта), -от-а (Будота, Лугота), -ан-ъ (Нъганъ), -ък- (Гавъко, Федъко, Жадъко; Янъка, Федъка, Захаръка.
Следует отметить, что персонажей берестяных грамот (а именно они отражают бытовое, не парадное и не книжное словоупотребление) мы чаще всего знаем именно по таким гипокристическим именам.
1.2) Это все были мужские имена. С женскими гораздо хуже. Дело в том, что женщин по именам мы не знаем. Исключения редки и чаще всего это феминизированные варианты мужских имен – Предслава Владимировна, Янка Всеволодовна, Сбыслава Всеволодовна и т.д. Чаще мы знаем женщин по мужу (Оленечевая – жена Оленца, Мстиславля – жена Мстислава и т.п.) или по отцу (Ярославна «Слова» это отчество, княгиню звали, как предполагается, Ефросинья).
1.3) Имянаречение в среде элиты (и особенно князей) было делом особым. Успенский и Литвина показывают, что очевидно это было функцией главы того или иного княжеского рода и имя давалось по умершему родичу (очень часто это был дед). Соответственно, в княжеских ветвях закрепляются свои родовые имена, которые повторяются. Как я уже цитировал, «проблематика выбора имени в эту эпоху предельно тесно связано с проблематикой наследственных прав, стратегий власти, политической борьбой. Имена, которые даются наследникам княжеской власти, могут служить тончайшим индикатором для определения актуальности тех или иных внутридинастических и международных связей на разных этапах жизни правящего рода. В то же время принципы выбора имен, сохраняющиеся из поколения в поколение, обеспечивают единство разросшейся династии и стабильность ее властных привилегий».
2) Скандинавская антропонимия.
2.1) На это все накладывается еще и скандинавская вуаль. Мы помним, что Рюриковичи уже в третьем поколении были славянизированы (появляется нормальное славянское двухосновное имя Святослав) и в дальнейшем скандинавские по своему происхождению имена воспроизводятся уже как родовые. Причем чем дальше, тем эта тенденция сильнее. В XII в. становится возможным такой казус как Ингварь Игоревич – т.е. к тому времени имя Игорь уже не воспринимается как славянизированный вариант Ingvar’а.
2.2) В Скандинавии была своя схема имянаречения членов правящего дома. даже более жесткая, чем у нас. Имя даваемое младенцу (соотносясь с иерархией родовых имен и социальных связей) заранее определяло его возможности по занятию престола. Так, например, христианские (а не родовые) имена даются побочным сыновьям, и это ограничивало их право на престол. Дело в том, что в Скандинавии побочный ребенок (и даже единоутробный – как, например, Харальд Суровый), если он официально был признан отцом и введен в род, в принципе, имел те же права (хотя его и могли упрекать). Давая бастарду неродовое имя, отец исключал его из цепочки наследования. Но и тут были казусы –сын Олава Святого был окрещен Магнусом (в честь Шарлеманя) и после этого имя Магнус стали давать побочным сыновьям, которых хотели возвести на престол.
Кстати, эта модель похоже работает и у нас – вспомним, что первый (родившийся явно до брака с Ингигерд/Ириной) сын Ярослава Мудрого (в отличии от остальных) нам известен исключительно под христианским именем Илья (хотя, возможно, тут все и проще. Об Илье Ярославиче у нас вообще всего одно сообщение, и возможно оно заимствовано из синодика, где могло быть только христианское имя).
3) На все это накладывается Крещение Руси. В результате, князья (и, скорее всего, другие представители элиты) имеют по несколько имен – мирское/родовое + крестильное. В некоторых случаях мы знаем даже три имени (Мстислав Владимирович (сын Мономаха) нам известен еще и под крестильным именем Федор, а еще под скандинавским Харальд (вчесть деда)). Тоже самое касается и простонародья – наличие двух имен – мирского (славянского) и крестильного (греческого, библейского или (редко) латинского по происхождению). При этом в обычной жизни, судя по всему, мирское (славянское) имя считалось основным.
4) В XIII в. действительно наблюдается некий феномен. Начиная с этого времени на страницах летописей и актовых документов персонажи все реже выступают под мирскими именами и все чаще – под христианскими (т.е. не славянскими по происхождению). Судя по всему, основным постепенно становится крестильное имя. Очевидно, Церковь проводила целенаправленную работу по этому поводу.
Если мы взглянем на верхушку айсберга (на имена элиты) то перемены будут выглядеть очень стремительными и абсолютными. Дело тут, как мне кажется, в нескольких факторах. Во-первых, князья и прочая элита были в силу своего положения были г7ораздо более воцерковлены чем нисшие социальные страты. Во-вторых, те письменные источники, которые мы имеем, фиксируют по именам фактически только элиту. А так как эти источники в большинстве своем церковные или околоцерковные по происхождению, то высвечиваются перед нами именно крестильные имена. Впрочем, я не уверен, были ли в XIV в. у князей мирские имена вообще.
5) А вот в простонародной антропонимии такого резкого перелома не наблюдается. Действительно, отмирают двухосновные имена (но они и наиболее «дохристианские» по своей сути, а с другой стороны, мы уже говорили, что они характерны для «не низших» слоев населения, так как это в дохристианское антропонимии – наиболее престижная модель. Имена образованные по другим моделям успешно остаются вплоть до XVII в. Это фиксируют и берестяные грамоты, и писцовые книги. Еще в документах Смутного времени они ОЧЕНЬ активно встречаются, причем кое-где сохраняют паритет с крестильными именами. Судя по всему, сохраняется еще и практика наличия двух имен. Например, раба Божьего Зиновия Михайлова сына Хмельницкого, мы все с вами знаем под ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО под мирским именем Богдан
Что же в итоге? Мне кажется, что рассматриваемый феномен имеет место скорее в антропонимии социальной элиты. В слоях более простонародных данная тенденция гораздо мягче и о полном разрыве говорить трудно.
Вот как-то так.
P.S. Выводы Успенского и Литвиной постарюсь завтра посмотреть.
